У меня был парень. Его я любила очень. Так случилось, что он полюбил другую. Я поняла и отпустила. Было больно. Но я мечтала, чтобы любимый был счастлив. Но его счастье было таким кратковременным.
Его любимая встретила другого и официально заявила, что между ними все закончилось. Несчастный мальчик был готов умереть на глазах у предательницы. Но умер тогда, когда она этого не видела….
Он приходил ко мне. Я видела все его страдания: они отпечатались на чертах его прекрасного лица. Мне так хотелось сделать для него хоть что-то, что заберет его болезненность. Но она проливалась, слезами, из его печальных глаз.
Возможно, вы хотите знать имя человека, которого я не смогла уберечь от самого страшного? Его звали Александр. А я звала его Сашенькой. Звала, звали…. Потому что его, на земле этой, больше нет. Теперь он – ангелочек, живущий высоко, в небесной синеве, между лучиками солнца.
В последний день его жизненного пути, он даже не отвечал на звонки. Я утешала себя тем, что он крепко спит, и не слышит звучания моего навязчивого и тревожного звонка. Я позвонила еще раз. Еще, еще, еще…. На сотый раз, я поняла, что нужно что-либо предпринимать, действовать вне дома. Я очень быстро, дрожащими от волнения руками, надела кофточку и легкую курточку.
Выбежав из дома, я начала искать такси. Как назло, его нигде не было. В тот момент я подумала о том, что очень плохо, когда не имеешь собственного автомобиля. Начинался дождик. Конечно же, я не стала убегать за своим большим зонтиком. Дождь из глаз был эхом небесных капель. Они подтолкнули меня на то, чтобы я ловила машину, не обращая внимания, такси это или не совсем.
Минут пятнадцать до меня не было никому никакого дела. Мне хотелось раствориться в потоке машин. Сердце билось так учащенно, как будто ему не хватало места в моей неспокойной груди. Я чувствовала: что-то должно произойти. Но я была такой беспомощной и бессильной.
Вскоре, около меня, на удивление, остановилась машина. Мне было все равно, что она – не легковая. Для меня было важно успеть…. Когда мы ехали, я проклинала все светофоры, останавливающие нас на пути: бесценным было каждое мгновение.
Я не сумела успеть…. Я знала, но не хотела верить в этот ужас. Он был в окровавленной ванной. Перерезав вены, он хотел доказать, что жизнь для него – ничто без той, которая сейчас живет с другим.
В то время, когда мы подъехали к самому его подъезду, я заметила «Скорую» и несколько врачей, которые, на носилках, несли чье-то бедное тело. Нет…. Он?! За что? Не знаю как, но мне удалось поехать с ними. Я впервые молилась. Мне было так страшно, что, мою душу, колол каждый мой вдох и выдох. Мысли говорили: «только не умирай, любимый, умоляю». Но он не слышал меня. Он уже заранее понимал, что уход из жизни – единственное лекарство от мучений, казавшихся все более невыносимыми и острыми.
Мы доехали быстро, но скорость не смогла спасти его. Он и сам не боролся за жизнь. Она была ему ни к чему. Если бы он только знал, как важно мне было то, что он дышит и живет. Он уходил у меня на глазах, у меня на руках. Так и не приходя в сознания. А я так ждала взмаха его пушистеньких ресничек, его лучезарной улыбочки…. Они растворились, где-то, вместе с ним.
Моря и океаны слез превратили всю мою одежду в растаявший айсберг. Разделась бы, да не хотела этих глазевших на меня взглядов. Вообще, мне хотелось улететь за ним, в ра1й, и забрать его обратно, чтобы быть рядом с ним.
Как жить с тем, что сейчас на душе? Я существую уже несколько лет. Мое существование – ад. Мои мысли – острый нож, предвещавший миллионы опасностей. Мне хотелось убить эту ведьму. Но я понимала: они встретятся там. Их встречи мне не хотелось.
Я курила сигареты. Они от меня устали. А я, медленно проглатывая сигаретный дым, мечтала о смерти. Где же она, женщина, одетая в черное? Она, почему-то, не спешила за мной. Кому-то нужно было мое присутствие на земле. Я ненавижу женщин! Видимо, женщина – смерть испугалась моей ненависти, и обходила меня стороной. Я думала, что меня сможет понять сон. Я часто гостила у него. Но он меня так и не понял. За что он награждал меня бессонницей? Мне приходилось, пачками, глотать снотворное и валерьянку. Только это и помогало погружаться в царство снов. И то – ненадолго.
Еда – туда же. Не было аппетита. А хотелось, чтобы меня посетила булимия. Никто меня не посещал. И мне оставалось только обнимать подушку, невероятно мокрую от грусти. Подушка грустила вместе со мной. Однако в отличие от меня, она оставалась мягкой. А я – становилась твердой, словно скала или булыжник.
Мне слышались голоса, зовущие меня вдаль. Но мне никакие дали не нужны были. Мне так хотелось к нему. Посетила, даже, мысль, что стоит поступить с собой так же, как сделал это любимый. Я струсила. У меня не хватило смелости. Надо же…. Я так переоценивала себя все эти годы. Мне казалось, что я смогу пойти на все, что угодно. Верно подмечено было: казалось.
Знал бы он, как мне тяжело без него. Все равно, наверняка, он сделал бы то, что наметил. Я не осуждаю его. Но, меня удивляет, что он не подумал о своих родителях. Он их очень любил. Только о них и говорил, когда мы виделись. И говорил он только хорошее. Страшнее то, что он был единственным сыном своих родителей. Младший его братишка умер от какой-то болезни. Я не знаю точно, от какой. Я и в подробности не вдавалась, чтобы, ненароком, не задеть за живое.
Мелькает, в памяти, все то, что связано с ним. Мелькает, не останавливаясь. Я и не хочу, чтобы все закончилось. Я наслаждаюсь тем, что он так близко, хоть и невероятно далеко. Я так хочу его вернуть…… Я просила, у ангелов, чтобы они спустили мне лестницу с самых небес. Я бы, пройдясь по ней, дошла бы до мальчика, которого любила и люблю всем сердечком. Но ангелы – против. Им он тоже нужен. Говорят, что люди, которые покончили жизнь самоубийством, не могут попасть в рай. Их место – в адском огне. Но, я уверена, что, мой бедняжка, оказался счастливчиком, и сейчас именно там.
